Шрифт:
Закладка:
Аутоидентификация осуществляемая по законам формальной логики: тождества, противоречия, исключения третьего и порождает лишь мнимую величину. Бессодержательное самосознание «Я мыслю». Утверждение о существовании, здесь просто приписывается, ибо основания его находятся в другой сфере. В незаконченном «историей» переживании.
Итак, с одной стороны, тавтология «Я – есмь – Я». А, с другой стороны – бессмысленное, вернее, бессодержательное, переживание! Но, мы уже знаем, что «история» в Общей психопатологии, это конфабуляция, в лучшем случае. А то, и псевдореминисценция. (См. клинические примеры выше).
Пока нет «истории», конфабуляторной или псевдореминисцентной, переживание, по своему феноменологическому статусу в Общей психопатологии есть «фантазия», или «греза», «сновидение» или «паническая атака», с иллюзией происходящего «здесь» и «сейчас». (См. ниже). Приведем пример из собственной практики.
25-ти летний мужчина переправлялся в каюте морского пассажирского катера через Татарский пролив. Обычно этот путь длится 2—3 часа. Чтобы не скучать, он взял с собой книгу, первую, подвернувшуюся под руку. Это оказалась книга Василия Парфенова «Кораблекрушение в Охотском море». С первых страниц, в книге описывается шторм в Охотском море, в который попало судно, перевозившее пассажиров. Через несколько часов борьбы со стихией, судно стало тонуть. Нужно сказать, что даже в летние месяцы, вода в Охотском море не больше 10 градусов. В такой воде, человек может продержаться около 2 часов, если не будет раздавлен волнами. В Татарском проливе, который соединяет Японское море с Охотским морем, там, где находился катер нашего пассажира, летом температура на 2 градуса выше, чем в Охотском море. Будучи «коренным дальневосточником», пассажир имел полное представление, что такое шторм в Охотском море! И… кораблекрушение!
Роман так сильно увлек пассажира, что он отключился от окружающего и переживал, с его слов, как наяву, то, что происходило на тонущем судне в Охотском море. Очнулся, когда его сильно тормошили за плечи. Первое, что он увидел, что ему протягивает матрос спасательный пояс. Первое, что он почувствовал, что не может встать на ноги, из за сильной качки, и что в общей каюте, где он находился, царит паника. Не меньшая, чем на судне, о котором он читал. Первое, что он спросил, прокричав матросу: «Мы тонем?» Ответа он не услышал. Нацепив с трудом пояс, он удивился, как мог сидеть и читать при такой качке? Катер, ложился то на один, то на другой борт, то глубоко нырял в воду, так, что карма поднималась над поверхностью волн, как у тонущего «Титаника»! Так продолжалось часа три, все же капитану удалось добраться до берега, где волны были намного меньше, чем в открытом море, и пришвартоваться к «сухогрузу».
Пассажир был под сильнейшим впечатлением, глубоко потрясен, испуган, несколько раз прощался с жизнью. Даже на берегу, долго не отдавал спасательный жилет!
В течение недели он всем, кому попало, рассказывал историю, как чуть не погиб в море. Историю, не свою, а, героя, о котором читал во время шторма! Совершенно не сознавая это.
«Cogito ergo sum» это «опора» феноменологов и экзистенциалистов. Конечно, «Я» «полагается» теми и другими философами, как некая духовная субстанция, которая не нуждается в аутоидентичности и в аутоидентификации. «Я» вообще трансперсонально любому феномену субъективности. «Разрыв» сущности и существования – это и есть «не аутентичное», «неподлинное» бытие, на которое обречен человек! «За первородный грех»! (См. F.G. Streng. «Emptiness: a study in religious meaning». N.Y. 2003). Понятие «индивидуации», как прорыва к себе, заменяет классическое понятие самотождественности и самоотождествления. До акта «индивидуации», основной функции самосознания, также в концепциях трансперсоналистов. Заметим, что Карл Ясперс был типичным трансперсоналистом. Но, как согласиться с утверждением, что «сознание – без-Я» так же «реально», как «реально» и «Я – без – сознания»? (См. R. Fischer. «The ecstasy – Samadhi continuum»). Интерпретация медитаций Декарта трансперсоналистами, придает им выраженный мистический характер. А, дело всего лишь касается феноменов Общей психопатологии! В этих феноменах, отражаются функция саморегуляции сознания на уровне переживания («без истории»). Остановимся на одной такой интерпретации, популярно изложенной в остроумной рассказе Х. Л. Борхеса – «Руины цирка». (Цит. Х. Л. Борхес. «Юг». М., 1984). В этой книге рассказ переведен, как «Круги руин»). Не будем передавать содержание рассказа, а обратимся сразу к размышлениям по его поводу Д. Хофстадтера и Д. Дэнета, составителей книги «Разумное Я», где этот рассказ приводится. («The Mind, s I». Composed and arranged by D. Hofstadter, D. Dennett. N.Y. 1982). Связывая размышления Декарта с «медитациями» Алисы Льюиса Кэрролла, Д. Хофстадтер и Д. Дэнет полагают, что Декарт «не довел свои медитации до неудобной мысли», что его существование – «Я» – является лишь сновидением другого человека. «Почему бы нет? – Спрашивают составители. – Разве вы не можете видеть сон, где сновидением является чье-то существование, чье-то „Я“, которое не есть часть вашего сна? Какая разница между сновидением во сне, в котором ваше „Я“ не похоже на ваше бодрствующее „Я“, и сновидением во сне, в котором ваше „Я“ есть просто фикция, сновидение кого-то другого? Если это фиктивное „Я“ задаст себе вопрос Декарта, спит оно или бодрствует, то ответ здесь может быть лишь один: и не то, и не другое; оно (это вопрошающее „Я“ есть само сновидение» (The Mind, s I, p. 350). Таким образом, авторы полагают, что в рассуждениях Декарта упущен самый существенный момент: медитация, по сути своей, мистична. Не ясная и отчетливая мысль полагает реальность «Я», но «иллюзия самовосприятия». «Парадоксы» и «трюки» Л. Кэрролла – образцы остроумного мышления западного классического стиля, с восточным эзотерическим содержанием! Но, при всем, при этом, они суть обычные феномены Общей психопатологии!
Рене Декарт в феноменологии Общей психопатологии, непременно дополняется Кэрроллом (как Лермонтов – Лаканом).
В Общей психопатологии, в разделе «Логос», можно выделить следующие варианты аутоидентификации, когда появление аутоидентичности иллюзорно. А, самосознание, «работающее» по классическому западному образцу: «я мыслю, следовательно…», не улавливает этой иллюзии.
1) Трюк Кэрролла: я вижу спящего, который во сне видит меня, видящего его спящим.
2) Лермонтовское порождающее сновидение: «я сплю, вижу во сне спящего, сновидением которого я являюсь».
3) «Привычная иллюзия сновидения». Например, попытка проснуться от кошмарного сна, завершается другим сновидением, в котором считаешь себя проснувшимся.
4) Псевдогаллюцинация во сне: при смене некоторых синдромов острого психоза больной испытывает ощущение, что просыпается, при этом он «впадает» из одного психотического состояния в другое, «кем-то сделанное» – Синдром Кандинского-Клерамбо.
5) Дереализация в аффекте (страсть, экстаз, оргазм, агония) может вызвать переживание, в котором «все переежитое, и продолжающаяся жизнь, воспринимаются, как сон. Явь только «предугадывается» (О. Бальзак).
Во всех этих случаях (перечень которых далеко не полон) имеется в виду точка зрения внутреннего наблюдателя. То есть, состояние интроверсии Общей психопатологии Логоса.
Но, точно так же, можно выделить и противоположную позицию субъекта («Я»). Точку зрения внешнего наблюдателя, или экстраверсию. Заметим, что и этот вариант, где также обнаруживается иллюзорность аутоидентичности, на лад обыгрывается феноменологами! Часто при этом, «опорой» для «сновидных» размышлений, является «Загадка Коркорана» Станислава Лема. (См. С. Лем. «Формула Лимфатера». М., 1963). Аутоидентичность + «все чувственное разнообразие и богатство внутреннего мира» есть результат «механической процедуры» аутоидентификации. Сейчас, вполне серьезно, говорят о «машинном мышлении», забыв о Коркоране! У машины, логика легко заменяется электромеханикой. В программах суперкомпьютера закодирована «вся тотальность субъективного проявления жизни». Как в орнаментах орочей и чукчей! Это соотносится с духом сегодняшнего дня, достижениями биокибернетики, «развитием» пространств виртуальной реальности, с анимациями и т.д.. В жизнь нашу полновластно вошла «машина-человек»
